Как государство планирует поддерживать органическое движение в Украине?
Ответы на эти и не только вопросы искали вместе народный депутат Украины из Комитета аграрной политики и земельных отношений Алексей Мушак (А.М.) и руководитель направления органического производства агропредприятия ООО «Лыбидь-К» Татьяна Яблонская (Т.Я.).
А.М.: Было несколько рабочих групп по наработке законопроекта относительно развития органического производства. Некоторые из них я возглавлял. Давайте подумаем, где может быть конкурентным украинский крестьянин? В выращивании технических культур: кукурузы, пшеницы и других — он пока способен быть конкурентоспособным. Но уже через лет 5 он не сможет конкурировать с крупными производителями, которые обойдут малых и средних фермеров благодаря полной автоматизации производства.
Возникает вопрос: что делать маленьким фермерам? Когда я решал для себя, каким направлением в агросфере заниматься, где нужно помогать, то понял, что именно органическое производство является пeрспeктивным для малых фермеров. Украина может претендовать на серьезные позиции на мировом органическом рынке. И поэтому я начал исследовать эту тему. Да, есть определенная проблема, поэтому мы хотим принять новый закон, который позволит существенно упростить некоторые вещи для производителей органической продукции.
Т.Я.: Фермеры, которые сегодня занимаются органическим производством, и их количество существенно увеличивается, до сих пор не получали от государства никакой помощи. Пока это направление движется само по себе и еще, как мы видим, выходит в лидеры по некоторым экспортным позициям.
Сейчас, возможно, в условиях такой раскрученности органического тренда, традиционные производители захотят перейти на органическое производство, которое имеет якобы большую маржинальность, высокую цену продукции и т. д. И здесь я вижу помощь со стороны государства именно в поиске рынков сбыта, так как маленький фермер не будет конкурировать с многотысячными земельными банками. В среднем фермер имеет до 100 га или даже до 50-ти. Он о том экспорте и знать ничего не знает. Нужно развивать украинский внутренний рынок. Наш покупатель — в супермаркетах, в больших городах, там, где люди понимают, что такое качественная, безопасная продукция, они хотят ее покупать, не имея возможности самим ее выращивать. Около сорока органических производителей говорят о том, что вот уже у нас есть продукция, только помогите ее реализовать. Ведь фермер живет в сельской глубинке, у него нет собственного грузовика, чтобы привезти картофель, свеклу, морковь и пр.
Это хорошо, что наши народные депутаты и другие государственные деятели думают об общем развитии экспорта, написании закона... Но меня лично как производителя уже сегодня беспокоит судьба продукта, который мы с коллегами производим, чтобы он был достойно продан. Потому что мы тратим на это колоссальные усилия, финансы и т. п. Это не просто производство, а образ мышления фермера, который проработал более пяти лет в органическом производстве. Он уже по-другому не может и не перейдет назад на традиционное.
А.М.: Можно тогда промежуточные вопросы? А Вы у кого сертифицированы?
Т.Я.: В Украине достаточно сертификационных органов, представленных иностранными компаниями. Есть одна украинская компания, в которую я в начале своей деятельности пришла. Меня удовлетворили ее условия, требования и работа. Это «Органик Стандарт», которая сегодня работает с подавляющим большинством фермеров. Те же, которые планируют экспортировать свою продукцию, конечно, сертифицируются у зарубежных компаний. Для работы на внутреннем рынке достаточно нашей «Органик Стандарт», которая официально аккредитована в ЕС. Это означает, что инспектор пришел и проверил мою продукцию, проследил все: от производства сырья до конечной продукции, до упаковки.
Экологичность продукта, выращенного бабушкой или дедушкой, под большим вопросом. Вы просто им доверяете. Их никто не обязал купить тот же препарат, которым обрабатывает растения органический производитель. У меня же есть определенные рамки, ведь мои продукты берут на анализы.
Я как органический производитель прошла всю цепочку и оформила все документы, которые у нас необходимо иметь, чтобы попасть на полки супермаркета. Кстати, с этим тоже есть вопросы по ослаблению требований к производству пищевой продукции для небольших семейных хозяйств, в том числе для молочно-перерабатывающих. Например, в Европе фермер, крестьянин доит своих коров, делает сыр, и он его имеет право сразу продавать и в супермаркете, и у себя во дворе. В Украине маленькие производители перерабатывающей молочной продукции не имеют права, не купив чрезвычайно дорогостоящего оборудования для сыроварни и т. д., производить сыр и продавать его на полках супермаркетов.
А.М.: Мы к этому обязательно придем. Последнее, что мы обсуждали на заседании Аграрного комитета по молочной переработке, — это законопроект о разделении молочных и молокосодержащих продуктов.
Недавно парламентом был принят закон, которым для маленьких виноделов значительно упрощается доступ на полки супермаркетов, — отменено обязательное получение дорогостоящей отдельной лицензии. Мы попробуем сейчас на примере винодельческой продукции, как это сработает.
Вместе с тем, упростить требования к производству — с одной стороны, очень хорошая история, а с другой — это может привести к массовому отравлению людей.
Т.Я.: Уже год нет проверок ни на свинокомплексах, ни на птицекомплексах — и ничего страшного не случилось. Я делаю честный продукт. Я сама сдаю продукцию на анализы, на которые нужно.
А.М.: Вы посмотрите, сколько людей начало травиться той же водкой. В Одесской области, если не ошибаюсь, этим летом где-то человек 200 отравились и попали в тяжелом состоянии в больницу. То есть ослабление со стороны контролирующих органов — это вроде и правильно. Но производители тоже разные бывают: кто-то добросовестно соблюдает требования производства, а кто-то нет. А претензии основные потом к государству.
Возвращаясь к вопросу об упрощении требований к малым производителям. Посмотрим, как пойдут дела с виноделами. Далее будет следующая инициатива — с малыми производителями-пивоварами сделать такое же. Там такая же проблема. Она вообще для маленьких предприятий одинаковая: они не могут себе позволить, например, покупать какие-то дорогие лицензии...
Нам нужно упорядочить еще несколько вещей в области органического производства: для органических продуктов параллельно используется несколько определений, которые на самом деле не имеют к ним никакого отношения. Например, экопродукты: экопиво или эковода, когда при производстве были существенно уменьшены вредные выбросы. Но в сознании людей нет четкого разграничения в этих вещах. Для них «эко» и «органика» пока — идентичные понятия. Это относится и к определению, что такое натуральные продукты, биопродукты: биокефиры, биомолоко...
В законе все определения будут конкретно прописаны. Мы четко выделим органический продукт, которым может называться только тот, который сертифицирован. А дальше я вижу перспективы экспорта украинской органической продукции, в первую очередь на рынок Китая.
Т.Я.: А у них нет своей органики?
А.М.: У них скептическое отношение ко всей еде, которая произведена в Китае. У них экология существенно ухудшилась, поэтому импортные продукты считаются премиум-сегментом. Кстати, для производителей с юга Украины, например, с Херсонщины, это уникальные возможности. Они могли бы выращивать органические помидоры, огурцы и этот органический продукт под брендом продавать в Китай. Это было бы и для страны выгодно, и производители нашли бы свою нишу.
Мы вернулись к тому, с чего я начал: уже сейчас надо думать, чем будут заниматься маленькие фермеры. Их нужно потихоньку направлять в органическое производство. И Вы своим опытом будете показывать им путь.
Т.Я.: Мы так и делаем на семинарах по органическому производству, куда приходят заинтересованные люди, у которых есть небольшие клочки земли, и они не знают, что с ними можно сделать, но слышали, что это модно и выгодно. Они спрашивают, что делать. Я им всегда отвечаю: вы посмотрите, где вы будете продавать то, что вы хотите выращивать, и только тогда занимайтесь построением хозяйства. Очень интересное предложение — экспортировать в Китай. Но маленькому фермеру это не под силу.
А.М.: Я отвечу, как это сделать. Нужно строить плодово-овощные базы, куда будет поступать продукция из маленьких хозяйств. И дальше должен быть интегратор, который будет экспортировать. Здесь можно найти различные варианты. Необязательно, что маленький фермер должен сам выходить на мировой рынок.
Т.Я.: Должны быть объединения.
А.М.: Да. Кто-то называет это кооперацией. Мне больше нравится слово «кластеры».
Т.Я.: Государство поможет такому объединению построить такое хранилище для продукции?
А.М.: Если будет создан рынок сбыта, то дальше вся эта история наладится автоматически. Я против того, честно говоря, чтобы государство выделяло на это средства, потому что пока не вижу успешной истории государственной помощи. Кроме, разве что, помощи крупным агрохолдингам. Поэтому государство должно сделать законодательное поле и создать рынок сбыта. А дальше сработает математика ...
Можно средства ЕС под это получать, потому что это им также выгодно. Для них это тоже рынок сбыта, они на этом тоже будут зарабатывать. И дальше можно идти или в Китай, или в Европу.
Т.Я.: Единицы крупных органических хозяйств сами себе пробили путь в ЕС и непосредственно экспортируют. Это все не смогут сделать.
А.М.: Да, это очень тяжело, поэтому нужно создавать выгодные условия для того, чтобы европейские производители строили органическое производство в Украине, и тогда с ними интегрироваться.
Отсюда у нас следует более глобальный вопрос — рынок земли. Как только мы внедрим рынок земли, тогда уже о многих возможностях, в частности, об экспорте, можно будет говорить более уверенно и серьезно. Ведь аренда земли — это шаткое право. Поэтому в Украину не хотят заходить крупные иностранные производители. А нам на самом деле нужно интегрироваться в мировую экономику. Не надо бояться того, что крупные игроки будут присутствовать в Украине. По-моему, они уже присутствуют через украинские компании. Свободных земель площадью более 1000 га, кажется, в Украине уже нет.
Т.Я.: Я обращалась по вопросу расширения земли, мне сказали, что нет ничего: что-то надо оставить на пастбища, на сельские общины.
А.М.: Но эти земли кем-то арендованы, скажем, на 5 лет. После этого может быть совершенно новый тендер, когда срок аренды закончится. А когда будет рынок земли, вы сможете привлечь средства, для того чтобы купить землю и, соответственно, расшириться.
Т.Я.: Другое дело, когда крестьяне, которые сдают свои паи в аренду, решат, что они сами могут обрабатывать свою землю, а не получать за пай какие-то копейки. Если каждый сотый крестьянин в определенной области захочет после окончания срока аренды забрать свой участочек, а рядом с ним еще и еще один... Это может стать серьезной проблемой. Потому что в основном наши сельскохозяйственные земли — это паи. Правильно? Маленькие кусочки, но паи.
А.М.: Государственного назначения у нас — где-то треть земель. Владельцев паев — около 7 млн. Но с открытием рынка земли будет вводиться также такое понятие, как земельный массив. Например, есть поле площадью 50 га, где 25 крестьян имеют по 2 га. Если большинство из них, 60-80%, хотят свои паи или продать, или сдать в аренду какому-то одному производителю, то все остальные это также должны сделать. Потому что в противном случае это будет выглядеть, как схема рейдерства. Условно говоря, посреди большого земельного участка мой пай, который я не хочу сдавать. Тогда это поле нельзя обрабатывать, потому что тут же должна быть дорога к моему участку. Поэтому должен быть предохранитель, своеобразный антирейдерский подход, иначе возникнет хаос.
Т.Я.: Значит, мы можем работать с сознанием крестьян в том направлении, чтобы они объединяли свои паи, свои территориальные общины и делали целые органические села, чтобы выращивать один продукт? Например, клубнику или малину. Это рентабельно. Далее — на заморозку и на экспорт. Но это интересно одним, но не интересно другим, потому что целые массивы земли для агропроизводителей, которые ранее арендовали паи, могут быть потеряны.
А.М.: Для того чтобы вам это сделать, нужно иметь поддержку большинства крестьян, которые находятся на определенном земельном участке. Надеюсь, что закон, регулирующий эти вопросы, будет принят уже в следующем году.
Или будет механизм добровольной передачи земель, когда земельный участок собственника, который не хочет сдавать или продавать свой пай, в отличие от большинства, переносится в другое место, например, на край поля.
Т.Я.: Логично.
А.М.: Для запуска рынка земли нужно, чтобы в законе все механизмы были проработаны. Верховная Рада, конечно, не может работать, как участковый полицейский, то есть не способна мгновенно влиять на процесс. Но она создает механизмы, которые должны решать подобные ситуации.
Т.Я.: Но в идеале государство должно заботиться о том, что происходит с его земельным фондом? Тот фермер, который взял в аренду землю, тоже должен о ней заботиться.
А.М.: Это другой вопрос. Что у вас записано в договоре аренды? Вы должны отдать землю в состоянии не худшем, чем брали. Соответственно, нужно тогда брать землю на анализ до и после аренды.
Т.Я.: Не знаю, делал ли до сих пор кто-то такое...
А.М.: Собственность порождает ответственность. Если у меня есть земля, я ее сдаю в аренду, я должен подумать, какой ее мне отдадут. Если я сдаю в аренду квартиру, то договариваюсь, что когда вы уедете из нее, то она должна быть в таком же состоянии, как и была. Поэтому нужно грамотно прописывать механизмы законодательного регулирования таких ситуаций. И тогда это позволит запускать те процессы, о которых вы говорите: объединять целые деревни.
Т.Я.: Хочу поставить больной вопрос для малых и средних производителей: возвращение спецрежима НДС. Сейчас более-менее хромаем на 50%. А если еще его заберут, то будет, конечно, трудно.
А.М.: Спецрежим НДС работает уже лет 20. И на самом деле он себя исчерпал, так как начал использоваться для различных противозаконных схем. Очевидно, что государственная поддержка должна быть только для маленьких производителей. Средним и большим она, по моему мнению, не нужна. Но получалось так, что основными бенефициарами спецрежима были крупные предприятия. Возникает вопрос справедливого налогообложения каждой отрасли.
Безусловно, в Украине нет такой господдержки фермеров, как в Евросоюзе. Но, с другой стороны, у нас есть единый налог четвертой группы, так называемый фиксированный налог на землю. В большинстве стран Евросоюза агропроизводители работают на общем налоге. Поэтому фиксированный налог тоже нужно рассматривать как некое упрощение налогообложения для малых агропроизводителей. Конечно, маленькие производители должны были бы получать государственную помощь или на закупку техники, или на сертификацию и тому подобное. Спецрежим НДС можно оставить только для отдельных отраслей — это крупный рогатый скот, садоводство...
Т.Я.: И органическое производство...
А.М.: Можно думать и об органическом производстве.
Т.Я.: Потому что на него накладывается и так много ограничений. Хоть чем-то его же можно поддержать.
А.М.: В базовой версии законопроекта спецрежим НДС остался для садоводства: выращивание клубники, малины... вот туда вы могли бы тоже попасть... надо разговаривать.
Т.Я.: Это было бы для людей одним из стимулов к созданию новых хозяйств органического земледелия, иначе где же мы на Китай наберем продукции, если сертифицированных земель будет у Татьяны 100 га и у Петра с Василием по 100 га.
А.М.: А сколько в Украине сегодня сертифицированных производителей?
Т.Я.: Около 200.
А.М.: Это очень мало для государства.
Т.Я.: Кто смог, тот и удержался. Новых немного прибывает. У людей нет понимания, что такое органическая продукция, насколько ее маржинальность интересная, нет рынков сбыта, нет сейчас повального перехода на органику.
А.М.: Поддержку государства я вижу в установлении правил игры и помощи с рынками сбыта.
Т.Я.: Европейская сертификация и так устанавливает правила игры. Потому что те, кто проходит сертификацию, принимают те правила, которые прописаны в европейском законодательстве.
А.М.: Я имел в виду правила игры на внутреннем украинском рынке: четкое разделение на органическое, экологическое, традиционное, натуральные продукты ... Сейчас этот законопроект на выходе в Кабмине. Если чиновники в ближайшее время внесут его в Верховную Раду, то народные депутаты зарегистрируют.
Т.Я.: На самом деле у нас, производителей, которые уже давно работают в органике, вообще никаких проблем с разделением этих понятий нет. У нас есть европейские стандарты, по которым мы работаем. Другое дело, что мы еще должны, конечно же, выполнять все отечественные требования: санитарные, ветеринарные и т. д. То есть вообще на двух фронтах работаем. Это нелегко. Представьте себе, что с 2009 года более или менее держимся на плаву.
А.М.: А какие у Вас планы? Расширяться будете?
Т.Я.: Пока нет. Во-первых, нет земли для расширения, во-вторых, нет такого рынка сбыта, чтобы я сейчас миллион яиц сделала.
А.М.: А Вы готовы?
Т.Я.: Нет, не готова. Украине столько не нужно. ЕС наши яйца не интересны, у них свои есть. К тому же есть еще вопрос цены. Она у нас тоже немалая. Цены сейчас расшатываются: то взлетели, то уже падают. Производителям вообще непонятно, что делать, к чему привязываться. И мелкие производители не выдерживают — вырезают поголовья. А что уж говорить нам, органическим производителям, у нас гораздо тяжелее условия самого производства. Куры у нас свободного выпаса, а значит — вдвое реже дают яйцо, чем фабричные.
С конца лета цена традиционного фабричного яйца с 8 грн в супермаркете взлетела до 25 грн за десяток. На основании чего?
А.М.: Монополизм. Там, где есть крупные игроки, всегда происходят такие процессы.
Т.Я.: Регулированием этих процессов также государство должно заниматься.
А.М.: Это сфера деятельности Антимонопольного комитета. Другой вопрос: как он работает?
Т.Я.: Органические яйца стоят около 45 грн за десяток. Но эта цена нивелируется тем, что сейчас фабричное — 25 грн, а наше как было 45 грн, так и есть. Это украинские реалии ведения бизнеса. Поэтому те агропроизводители, которые имеют традиционное производство, еще хорошо подумают, начинать ли им органическое.
Елена Дереженко, AgroPortal.ua